Как Сюй Саньгуань кровь продавал - Страница 38

К оглавлению

– Я ведь тебе кровь продаю, не больнице.

Сюй Саньгуань постучал себя по лбу:

– Ах да, я забыл… Лайси, все-таки друзья друг на друге не выгадывают. Выпей несколько плошек.

Лайшунь возразил:

– Ты на нем не выгадываешь.

Лайси его поддержал:

– Ты бы на моем месте не пил.

Сюй Саньгуань подумал, что и правда, он бы тоже пить не стал, и ответил:

– Вас не перспоришь. Будь по-вашему.

В больнице кровяной староста спросил:

– Значит, ты кровь продаешь? А ты покупаешь?

Лайси с Сюй Саньгуанем кивнули. Кровяной староста рассмеялся:

– Тринадцать лет на этом стуле сижу, много народу перевидал, но чтобы один продавал, а другой покупал, в первый раз вижу.

Лайси заметил:

– Видишь, как тебе повезло.

Сюй Саньгуань поддакнул:

– Мы с ним из разных мест, случайно встретились. Такая удача раз в жизни бывает.

– Может, повезло. А может, нет. Чудеса бывают и не к добру: когда лягушки по улице строем прыгают, червяки с неба падают, курица кричит петухом. Вдруг год будет неурожайный?

Сюй Саньгуань с братьями битый час убеждали кровяного старосту, что все обойдется. В конце концов он разрешил Лайси продать кровь, а Сюй Саньгуаню ее купить.

Когда они вышли из больницы, Сюй Саньгуань сказал:

– Лайси, мы с Лайшунем посидим с тобой в ресторане.

Лайси замотал головой:

– Не буду я деньги тратить. Всего одну плошку продал.

– Нельзя, Лайси, ослабнешь.

– Не ослабну. Если каждый раз, как с бабы слезаешь, в ресторан ходить, никаких денег не напасешься.

– Это не то же самое, что баба.

Лайшунь вставил:

– То же самое.

– Много ты понимаешь.

– Ты сам говорил.

– Я неправильно говорил.

Так они дошли до лодки. Братья залезли в нее, отчалили. Лайси стал прощаться:

– Мы на фабрику. Дальше нам не по пути. Мы из восьмой бригады под Тунъюанем. Будешь в наших краях – заходи в гости!

Сюй Саньгуань кивнул:

– Лайшунь, береги Лайси. Это он с виду такой здоровый, а внутри у него пусто. Когда устанешь грести, ему весло не давай – причаль к берегу и отдохни.

– Понял.

– А ты, Лайси, раз не хочешь есть печенку, ляг поспи. Говорят: не наелся – пойди выспись.

Потом они долго махали друг другу, пока лодка не скрылась из виду.

Сюй Саньгуань доплыл на пароходе до Чаннина, там продал четыреста миллилитров крови, а в Шанхай поехал уже автобусом. Это было гораздо дороже, чем пароходом, но ему не терпелось увидеть сына и жену. Они пятнадцать дней назад туда уехали. Как там Первый? Лучше ли ему? Сердце у Сюй Саньгуаня ёкало в такт ухабам.

В Шанхае он разыскал нужную больницу только к вечеру. В палате из шести коек одна пустовала. Сюй Саньгуань спросил у пациентов:

– А где тут лежит больной Сюй?

Ему показали на пустую койку. Сюй Саньгуань вспомнил, что, когда Гэньлун умер, его койка тоже стояла пустая. Он зарыдал. Вдруг он услышал:

– Сюй Саньгуань, наконец-то ты приехал!

Он обернулся и увидел, как Сюй Юйлань вводит в палату Первого. Сюй Саньгуань мигом перестал лить слезы и заулыбался:

– Как хорошо! А я думал, он умер.

– Что ты несешь! Ему гораздо лучше.

Первый лег в койку, улыбнулся и сказал:

– Отец!

Сюй Саньгуань погладил его по плечу:

– Ты уже не желтый, и говоришь громко. Вот только плечи худые. Я тебя не нашел и решил, что ты помер…

И Сюй Саньгуань опять заплакал. Сюй Юйлань спросила:

– Что ты опять ревешь?

– Тогда ревел, потому что думал, что он помер. А теперь – потому что живой…

Глава XXIX

В тот день Сюй Саньгуань шел по улице. Он поседел, у него выпало семь зубов, но глаза были еще хорошие, видели не хуже, чем раньше, и уши были хорошие, слышали далеко.

Ему было за шестьдесят. Первого вернули из деревенской ссылки восемь, Второго – шесть лет назад. Первый работал на консервном заводе, Второй – в универмаге рядом с зерновой лавкой. Все три сына женились, родили детей и стали жить отдельно. Только по субботам они с семьями приходили к родителям.

Сюй Саньгуаню больше не нужно было их содержать, теперь они с Сюй Юйлань тратили все деньги на себя. Теперь на все хватало. Они перестали ходить в заплатах. Жизнь их стала такой же, как здоровье Сюй Саньгуаня, а он всем рассказывал:

– На здоровье я не жалуюсь!

Поэтому, когда Сюй Саньгуань в тот день шел по улице, он широко улыбался, и от этого у него лицо покрылось морщинами, словно река рябью, в глаза ему светило солнце и освещало каждую морщинку. Так, улыбаясь самому себе, он вышел из дому, прошел мимо забегаловки, где Сюй Юйлань утром жарила хворост, мимо универмага, где работал Второй, мимо кинотеатра – бывшего театра. Мимо начальной школы, больницы, моста Красной звезды, часовой мастерской, мясной лавки, храма Небесного спокойствия, нового магазина одежды, двух припаркованных рядом грузовиков, а потом – мимо ресторана «Победа».

Из распахнутых дверей кухни пахло печенкой, маслом и дымом. Сюй Саньгуань уже прошел дальше, но, почуяв аромат печенки, остановился, раздул ноздри и раскрыл рот.

Очень ему захотелось съесть тарелку жареной печенки, выпить два ляна рисового вина. Хотелось все сильнее и сильнее. И решил он пойти продать кровь. Вспомнил былое: как раньше сиживал с А-Фаном и Гэньлуном за столиком у окна, как в Хуандяне ходил в ресторан с Лайси и Лайшунем, стучал пальцами по столу и громко заказывал:

– Тарелку жареной печенки, два ляна вина, вино подогреть!

Простоял он у «Победы» минут пять и окончательно решил пойти в больницу и сдать кровь. Он не был там одиннадцать лет, а теперь опять шел сдавать кровь, в первый раз – для себя самого. Он думал: раньше я ел печенку и пил вино, потому что сдавал кровь, а теперь наоборот: иду сдавать кровь, чтобы поесть и выпить. С этими мыслями он прошел мимо припаркованных рядом грузовиков, нового магазина одежды, храма Небесного спокойствия, мясной лавки, часовой мастерской, моста Красной звезды и пришел в больницу.